Протоиерей Геннадий Ведерников – духовник
нижнетагильского фонда и реабилитационного центра
«Город без наркотиков», благочинный
Горно-Заводского округа Екатеринбургской епархии.
Осуждение Егора Бычкова он считает сведением счетов и
рассказывает о критической ситуации, сложившейся в Нижнем
Тагиле в связи с широкой торговлей наркотиками.
|
Протоиерей Геннадий Ведерников |
—
Отец Геннадий, вы были инициатором открытия
реабилитационного центра «Город без
наркотиков» в Нижнем Тагиле?
— Можно сказать и так, что я был инициатором, но на
самом деле инициаторами были родители, женщины, которые
замучились, теряя своих детей, а мы только помогли создать
этот центр.
В этих случаях нет альтернативных путей: врачи не
помогают, медицина не лечит. Эта категория людей никому не
нужна, кроме Церкви, которая оказывает помощь. Мы оказали
им помощь на основании только наших христианских
побуждений. Помощь выражалась в том, что на территории
храма святого великомученика и целителя Пантелеимона была
выделена площадь рядом с храмом – через дверь. Это
было небольшое помещение, где наркозависимые могли
проходить реабилитационный курс.
— В чем заключалась методика
реабилитации?
— Курс заключался в следующем: первые дни, которые
называются ломкой, проходили в воздержании, умеренности в
пище. Да, это был пост. Сейчас в прессе часто говорят про
хлеб, лук, чеснок и чай. Это нужно для того, чтобы
естественные потребности организма перебили желание
принять наркотик.
Впоследствии использовались некоторые средства, чтобы
наркозависимый в процессе ломки не смог причинить вреда
себе и тем, кто его окружает. На основании предварительной
договоренности, которая подписывалась при входе в центр
(«прошу принять меня в реабилитационный центр; с
условиями содержания я ознакомлен» и роспись) и
родительского ходатайства (письмо и согласие родителей с
условиями содержания всегда было), они находились в
центре.
— Когда проходила ломка, наркозависимых не
сразу отпускали домой?
— Нет, реабилитация была довольно длительной. В
реабилитационном центре они занимались самообслуживанием,
готовили себе пищу, убирали территорию, облагораживали
свое жилище, занимались ремонтом, было организовано
дежурство. Кто желал, ходили на службу, имели возможность
исповедоваться и причащаться, пользоваться, если нужно
было, медицинскими услугами. Они занимались спортом,
выходили на прогулки, находились без какой-либо стражи.
Никаких решеток нигде не было – огромные двери и
окна. Некоторые родственники посещали наркозависимых
– доступ у них был.
— Вы лично общались с пациентами
центра?
— Я приходил исповедовать и причащать тех, кто желал
приступать к Таинствам. Практически все приходили
исповедоваться, я общался со всеми. У них была прекрасная
специализированная библиотечка, была видеотека, телевизор.
Поэтому говорить о похищении и удержании – просто
дикость и беспредел. Они обладали возможностью уйти. Кто
не хотел там оставаться – мог написать заявление, но
почему-то их никто не писал. Заявления появились только
тогда, когда с нашими наркозависимыми поработали
следственные органы, добившись от них жалоб. Конечно,
наркозависимые – это одержимые, которые не имеют
своей воли: она у них сломлена.
Егор по своему характеру христианин, и делал он это с
любовью, не было никакой жестокости, садизма, ненависти.
Было только сострадание к этим людям, которые уже никому
не нужны: ни государству, ни обществу. Родители в слезах
умоляли нас создать этот центр, потому что остальные
реабилитационные центры, которые существуют у нас в
городе, — это центры сектантские. В них родителей и
пациентов побуждают менять религию. Это секты
неохаризматического направления. Они не любят, когда их
называют сектами, они говорят: «Мы церковь, мы скоро
будем больше, чем вы». Но у нас есть аналитические
заключения: это деструктивные культы тоталитарного
направления, в их богослужении используется система
эриксоновского гипноза (программирование на
подсознательном уровне, когда делается привязка на
несколько ключевых фраз, которые могут быть повторены
затем в любых условиях). Поэтому люди боятся к ним
обращаться.
|
Егор Бычков и протоиерей Геннадий Ведерников |
—
Наркозависимые не считают себя пострадавшими, но дело
заведено и приговор вынесен.
— Егор в этой ситуации стал просто заложником. На
нем отыгрываются те, кто имеет определенные интересы. Это
сведение счетов. Егор до создания реабилитационного центра
работал в сотрудничестве с правоохранительными органами
– задерживал наркоторговцев. Было около 180
задержаний наркоторговцев, ему приходилось и ходить на
закупы, и быть свидетелем и понятым. Не только он, но и
многие другие ребята помогали правоохранительным органам в
деле борьбы с наркоторговцами.
Однажды Егору предложили оставить в покое некоторых
наркоторговцам, потому что они давали деньги милиционерам
– на бензин. Но на этот компромисс Егор не пошел. По
своей природе бескомпромиссный, он идет до конца. Даже
когда он просил у меня совета, он оставался верен себе и
на компромиссы с совестью, движимый своей
ответственностью, не шел. Так что это сведение счетов.
— Обстановку с наркоторговлей в Нижнем
Тагиле можно назвать критической?
— Да. Нам безусловно нужна поддержка общественности,
и слава Богу, нас все поддерживают – практически нет
таких семей, которые не столкнулись бы с этой чумой нашего
времени. Безразличны только те, кто извлекает из этого
прибыль. На самом деле бедствие уже достигло апогея, в
городе нет никакой безопасности. Только у нас на приходе,
где я по Божией милости являюсь настоятелем, две семьи
потеряли своих сыновей – их убили наркоманы с целью
ограбления. Моя дочь среди бела дня на центральной улице
города была избита и ограблена наркоманами. В том районе,
где я живу, в частном секторе в течение нескольких месяцев
ограблено более сорока домов – это сделали
наркоманы, и они были задержаны. Еще не прошло двух лет с
того времени. Ситуация в криминальном плане сложилась
из-за наркомании критическая: детей нельзя выпустить из
дома: в детских садах, в парках, в подъездах и на улицах
валяются шприцы, открыто продаются наркотики. А фонд
«Город без наркотиков» при этом под следствием
и под судом.
— Вы продолжаете сейчас общаться с
Егором?
— Сейчас, когда Егор находится в следственном
изоляторе, общаться с ним нельзя. Для него в СИЗО
существует огромная опасность: он, очевидно, будет
находиться с теми людьми, которых ему приходилось
разоблачать вместе с правоохранительными органами. Это
просто недопустимо.
Я продолжаю встречать тех, кто проходил реабилитацию в
нашем центре, пока его не закрыли. Некоторые из них
приходят в храм, некоторые помогают работать фонду
«Город без наркотиков» в Нижнем Тагиле. Работа
идет, но не таком уровне, как должно, потому что силы уже
не те. Мы ведь потеряли замечательного активного
организатора, прихожанина и искреннего патриота.
Настоящего христианина. Я пока не хочу говорить
«потеряли» - Бог даст, он освободится, и эта
опасность минует.
— Вы возлагаете надежды на то, что дело
будет пересмотрено после вмешательства Дмитрия
Медведева?
— Да, президент Дмитрий Медведев поручил генеральной
прокуратуре разобраться, но я не обольщаюсь и не питаю
особых иллюзий, потому что мы уже начинаем терять веру:
слишком часто говорится одно, а делается другое. Но мы
рады, что наши молитвы дошли до Господа, что нас услышал
президент и генеральная прокуратура. Так что, не
обольщаясь, мы питаем надежду, хотя и знаем, что силы зла
огромны, и в информационной и экономической, а также и
алкогольно-наркотической борьбе, которую ведет наше
общество, помощи ждать уже неоткуда, кроме Бога. Общество
уже устало, оно запугано, и воля у многих сломана. Но
надежды мы не теряем.
Источник: http://www.pravoslavie.ru/smi/42175.htm |